Четыре возраста Нулизы-сан [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

угла вышел парень ростом самую чуточку повыше ла Вальер. Одет он был в такой же неопределенно-серый пуховик и стеганые штаны, как и трое грабителей. На плече держал изогнутую палку — орудие местной игры в мяч на льду. Или там не мяч кидают?

— О! — растянул губы в кривой улыбке главарь тройки. — Кахеист!

* * *

— О! — скривился длинный справа. — Кахеист!

— Че, недоношеные жертвы подпольного аборта, мало вам Ото-химе? — вежливо поинтересовался Егор, перехватывая клюшку. — Ну-ка нахрен отгреблись от мелкого!

Троица заржала. Жирный слева сказал:

— Хоть на коньках пока трымается х*ево…

— И тычет клюшкой, как вибратором в п*зду! — прибавил средний. Вожак издевательски поклонился Егору:

— Простите, женщины.

— Спасибо, хороший совет. — Егор ткнул его клюшкой с длинного выпада в колено: по ролевым играм он помнил, что коленка у всякого монстра есть! Вполне предсказуемо главнюк сложился на манер швейцарского ножика, ободравшись щекой о профнастил стены и от этого выругавшись невнятно.

— Толстый слева — трус и слабак. Сам убежит, — сказал пацаненок. — Среднего смотри: цепкий, может воротник оторвать.

* * *

Оторванный воротник Егор держал в левой руке, пол-клюшки — в правой. Вторая половина застряла за пазухой у среднего — тот единственный проявил достойный боевой дух. Но против хорошо тренированного хоккеиста прокуренному гопнику надо что-то покруче выпендрежа. Так что за подсиненый глаз Егора противник заплатил, самое меньшее, парой зубов. А главарь, попытавшийся чего-то там выпутать из кармана, получил от Егора сапогом по пальцам. Сапог был — «дембель дома», то бишь, кирзач, подкованный для местных косогоров цепочкой триконей. Так что бой на том и кончился.

Но вот воротник Егору оторвали в точном соответствии с прогнозом.

— Ты, мелкий, просись в метеоцентр. Хоть погоду будем знать… — Егор всмотрелся в лицо спасенного, и понял, отчего тот не вмешивался:

— Оп… Так ты девушка! Ну, с-с-с… Собачьи дети. А… Можно тебя проводить? Чтобы опять не привязались?

Луиза подумала. Ну девушка она — и что? На ней же не написано, что из Школы — тут обычные фигуристки сплошь и рядом. Каток ведь! А так-то прикрытие вообще идеальное. Местным упорно внушают, что канмусу может убить любого легким движением руки. Вот люди стороной и обходят. Поэтому девушку в паре никто за самовольщицу не примет, и документы «на всякий пожарный» не попросит.

— Только до автобуса. Нельзя, чтобы меня видели вместе с кем-то.

— Родители строгие?

Луиза вздохнула.

— Ну ладно. На какой?

— На двадцать первый.

— Нет, правда, иди в метеорологи. Только сказала — сразу идет автобус! Поехали.

На ступенях полупустого (снова удача, даже как-то непривычно) «Елаза» девушка обернулась:

— А ты куда?

— Мне как раз до конечной. Я ведь живу на «первой майке». Ну, в Первомайском районе. Возле той самой Школы, кстати.

— Ну… Спасибо. Честно. Только целоваться не лезь — убью.

Егор поморщился:

— Даже спрашивать неохота, за кого ты меня держишь.

«За человека, — хотела сказать Луиза, — которого я могу шлепком пополам сломать.» Естественно, не сказала: раз уж судьба сберегла ее тайну, не стоило самой выбалтывать. Так что ехали всю дорогу молча, косясь друг на друга. Парень обиделся и надулся — ну как же, воротник оторвали, клюшка пополам, глаз уже заплыл — и ради чего? Чтобы за маньяка приняли? Так и просопел на окно всю дорогу, протаяв заметное озерцо в обмерзшем стекле. На тощий десяток пассажиров головы не повернул — как, впрочем, и ла Вальер. Ей попутчики запомнились темными кеглями под надвинутыми капюшонами, воплощенными отметками в «листе нарушений». Самоволка. Сокрытие сведений о собственной смертельной опасности. Неразрешенный контакт… Вероятно-небезопасные действия… Машины для перевозки людей и для войны здесь пахли одинаковой гарью и горячим железом; и выглядели одинаково неказисто; и даже царапины на боку автобуса смотрелись точь-в-точь рикошетами на боку списанной «коробочки»-мишени школьного полигона. От сходства мелочей делалось все неуютней и тревожней. Девушка закуталась в куртку еще глубже, окончательно сделавшись похожей на синицу. Только не с черной головой, а с розовой.

Выйти остановкой раньше, чтобы спаситель не распознал в ней канмусу из Школы, Луиза еще сообразила. Но вот сделать это аккуратно выдержки уже не достало: попрощалась наскоро и шмыгнула в дверь! Не успев ни договориться о следующей встрече, ни хотя бы имя узнать. Отчего потом три дня расстраивалась и напрочь завалила зачет по сигналам…

* * *

Сигнал дошел по адресу. Ото-химе всплыла точно в указанное время, точно в оговоренном районе. Огляделась: под серым небом, на заметном волнении различить ее издалека вряд ли кто сможет. А радары сильны только выше верхушек волн… Да и заметив — кто угадает в ней не просто глубинницу, на которую даже снаряда жаль, а саму Ото-химе, повелительницу доброй половины Тихого Океана?

Как договорились, в районе не было ничего и никого, кроме яхты. Акустическая картина полностью совпала с наблюдаемой: никаких подозрительных радиостанций за облаками; никаких обманчиво-маленьких девичьих силуэтов на волнах, никаких загадочных шумов или невесть откуда взявшихся цветовых пятен…

Только яхта, дико и неуместно выглядящая в немирном океане. Сто двадцать футов, изящные стреловидные обводы — как нарисовано, так и воплощено в сталь. Белые борта, строгая черная полоска остекления рубки… Под солнцем красиво; да не любит Ото-химе нефильтрованное солнце, и потому встреча, назначенная еще полмесяца назад, состоялась только с приходом пасмурной погоды. Еще вернее было бы встретиться в шторм, как раз накатывающий с норда — но это неудобно уже второй стороне.

Со второй стороны явился корабль Тумана. Ну — не совсем Тумана. Из этих, новоизобретенных. Почти как ее Взятые. Но Взятых она именно что взяла — силой или лаской, итог один: в полную власть, в царскую руку. А люди… Люди соглашаются стать кораблями Тумана добровольно. Что само по себе для мешка с протоплазмой нисколько не удивительно. Удивительно, что Туман позволяет им потом шляться по волнам кто где, не взыскивая службы за полученную вечную жизнь.

Яхта между тем зажгла оговоренную комбинацию огней на мачте; Ото-химе легко прочитала их значение по Международному Своду. «У меня спущен водолаз», «Имею/выгружаю огнеопасные вещества». Ответила оговоренным радиоимпульсом на согласованной частоте.

Опознание завершилось успешно, и на верхней палубе яхты показалась человеческая фигура, махнувшая рукой. Ото-химе подошла с кормы, где площадка для купания (так она и называлась) уходила в море полого, как пляж.

Аватара яхты встречала у самых волн. Ото-химе увидела высокую, привлекательную женщину в темно-вишневом деловом костюме, в строгих темных чулках и таких же простых туфлях… Подняв голову, Ото-химе убедилась, что Балалайка осталась верна себе не только в